Кудрявцева, Л. Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит. О Пушкине и его портретах /Л. Кудрявцева. -  М.: Москвоведение, 2017. - 128 с.
          Имя искусствоведа Лидии Кудрявцевой с 1970-х годов прошлого века знакомо каждому художнику, который работает в области художественной иллюстрации. Кудрявцева - один из безусловных авторитетов в этой области изобразительного искусства. И не строгий судья, а тонкий ценитель, добрый друг и советчик иллюстраторов.
          Ее книга адресована детям, школьникам, но и взрослым трудно будет оторваться от этого повествования. Всем с детства знакомы портреты Пушкина, написанные Тропининым и Кипренским, но как они были созданы? «Настоящий» там Пушкин или не совсем?
          На эти и многие другие вопросы отвечает Лидия Кудрявцева, реконструируя те обстоятельства, при которых создавались портреты.
          А сколько интересных деталей сообщает нам искусствовед!
          Оказывается, портрет маленького, примерно двухлетнего, Пушкина, написанный Ксавье де Местром, стал известен специалистам лишь в 1961 году. То, что на портрете изображен Пушкин, было подтверждено учеными-криминалистами.
          Удивительно, что только Василий Тропинин подметил в своих предварительных набросках выпуклость глаз Пушкина.
          Любопытно, что Тропинин писал Пушкина зимой, а Кипренский - летом, в июне-июле.
          Самая таинственная история связана с последним прижизненным портретом Пушкина, о котором стало известно лишь в 1870 году.
          Только в середине ХХ века инженер-электротехник и профессор Московского строительного института Сергей Михайлович Куликов установил имя автора: Иван Логинович Линёв.
          Во время войны 1812 года художник командовал гусарским полком, за личную храбрость его наградили золотой саблей. Александр Сергеевич позировал Линёву осенью 1836 года, за несколько месяцев до гибели, и портрет этот говорит нам о трагедии Пушкина больше, чем многие тома исследований...

          Романов, Б. Поэтесса, или Судьба Евдокии Ростопчиной. Повествование в 7 частях /Б. Романов. – М.: Русский мiръ, 2017.- 797 с.
          Это первая обстоятельная биография одной из самых знаменитых женщин ХIХ века. Это ей, Евдокии Ростопчиной, Василий Андреевич Жуковский преподнес черновую тетрадь погибшего на дуэли Пушкина: «Вы докончите и дополните эту книгу его».
          Книга Бориса Николаевича Романова - не панегирик поэтессе и не холодное исследование. Это жизнеописание, внимательное не только к каждой строчке Ростопчиной, но, кажется, и к каждому движению ее сердца. Автор обладает счастливой способностью удерживаться от домыслов и вольных оценок, оставляя читателя в кругу достоверных источников: писем, документов, воспоминаний. Б. Романову удалось донести до нас образ женщины не только талантливой, умной и красивой, но очень мужественной, со смирением претерпевшей утраты, разочарования, предательства, тяжелую болезнь...
          Свою чашу страданий испили и потомки графини Ростопчиной. Из книги Бориса Романова мы узнаем об их судьбе. Внук поэтессы граф Борис Викторович Романов был расстрелян на Бутовском полигоне 2 декабря 1937 года. Федор Ростопчин - правнук Евдокии Ростопчиной, востоковед, специалист по персидским рукописям - расстрелян на Донском кладбище 29 июля 1937 года...

                                      Не бойтесь нас, цари земные:
                                      Не страшен искренний поэт,
                                      Когда порой в дела мирские
                                      Он вносит Божьей правды свет...
                                      Не обижайте нас - преданье
                                      За нас потребует отчет
                                      И в месть за нас, вам в наказанье,
                                      И вас, и нас переживет!

           Михайлов, В. Николай Заболоцкий. Иволга, леса отшельница /В. Михайлов. – М.: Мол. гвардия, 2018. – 656 с. – (Серия «ЖЗЛ»).
           Николай Алексеевич Заболоцкий - один из самых важных для нашей литературы поэтов, важных, прежде всего своей глубиной и тайной. И при этом он, быть может, самый недооцененный поэт ХХ века. Непонятый, непрочитанный.
           Тем значительнее это событие - выход долгожданной книги о Заболоцком в серии «ЖЗЛ». Неудивительно, что она не появилась в советское время - о самых горьких и трагических страницах жизни поэта тогда можно было упоминать лишь вскользь. Но вот уже тридцать лет никаких цензурных ограничений нет, а книга выходит только сейчас.
           Восемнадцатилетний Николай Заболоцкий писал в письме другу: «Трудно жить, невозможно жить!». Вся поэзия Заболоцкого об этом - о чуде жизни в ту пору, когда невозможно жить.
           Эта невыносимость бытия (обыски, арест, тюрьма, лагерь, ссылка) погубила многие стихи Заболоцкого - он сжег их или просто не стал записывать. Они оставались лишь в его памяти. Записывать многие строки было просто опасно. Единственное, наверное, исключение - стихотворение «Лесное озеро». Оно родилось в ленинградской тюрьме, а записано на бумаге было в 1944 году.
           Местами книга Валерия Михайлова может показаться избыточной в своей филологической дотошности. Трактовки стихотворений, обзоры интерпретаций иногда заслоняют жизнь поэта, но когда филология уступает место судьбе - там книга читается на одном дыхании.
Автор не пускается в домыслы о личной жизни поэта и в первой же части книги не без иронии сообщает: «О любовных приключениях Заболоцкого почти ничего не известно».

           Наумов, Л. Александр Башлачёв: человек поющий /Л. Наумов. – М.: Выргород, 2017. – 608 с.
           Это уже третье за последние семь лет издание книги о рок-музыканте и поэте - исправленное и дополненное. В книге самый полный свод поэтических текстов Башлачёва, биография - от 1960 года, когда он родился, до 1987-го, когда погиб. Интервью и беседы с поэтом.
           Главные достоинства книги Льва Наумова - ее лаконизм и серьезность. Это не опус восторженного «фаната», а честный труд биографа, который совершил то, что сделать через какое-то время будет невозможно: он записал воспоминания тех, кто был рядом с А. Башлачевым на протяжении его короткой жизни. Каждый, кто будет писать о Башлачёве - а писать о нем будут и через сто лет, - не сможет обойтись без «Человека поющего» Льва Наумова.
           ...Шатаюсь по улицам синим
           И, пряча сырые носки,
           Во всех незнакомых гостиных
           Без спроса читаю стихи.