Осколки истории

        Юзефович, Леонид. Маяк на Хийумаа. - М.: АСТ, 2018. – 230 с.

        Лучшую историческую прозу сегодня пишет Леонид Юзефович. Он стал сочинять ретродетективы до Акунина - романы о сыщике Иване Путилине написаны раньше фандоринских. Роман «Журавли и карлики» - самая точная и остроумная книга о начале 1990-х. «Зимнюю дорогу» не хвалили только немые. Все дело в том, что Юзефович-историк не спорит с Юзефовичем-прозаиком. В новом сборнике они тоже встречаются на равных. В «Маяке...» собрана малая проза разных лет. Те истории, что в первой части под названием «Тени и люди» связаны с многолетними историческими изысканиями автора и его интересом к фигуре барона Унгерна, о котором Юзефович написал книгу «Самодержец в пустыне». Слишком сложна, слишком экзотична, бывает история, чтобы не прорасти в современность, не отразиться в ней. И вот в жизни автора появляется бывший латышский стрелок, больше похожий на призрака, его тайну автор поймет лишь через десятилетия после встречи. Или возникают какие-то дальние родственники самого Унгерна, чья натура не понятна и сейчас. Или сквозь строки рассказов и документов проступает сюжет о любви унгерновского офицера к спасенной им от расстрела еврейке. История, по Юзефовичу, - это, несомненно, всегда рассказ, нарратив, где обязательно есть больше двух мнений, но настоящий ответ может быть скрыт навсегда, и факт бывает, неотделим от воспоминания. Историк, как капитан корабля, что ведет свое судно на тот самый маяк на Хийумаа. Но дело в другом: когда мы читаем «неисторические» «Грозу» или «Колокольчик» (часть вторая, «Рассказы разных лет»), то слышим ту же интонацию. Автор - гений повествовательного такта, чувствующий и лирику, и иронию судьбы.

                                                          Осколки чудес

          Щипин, Саша. Идиоты. - М.: Эксмо, 2018. – 256 с.

        В рассказах Саши Щипина боги катаются на лыжах, а люди путешествуют между мирами и временами, встречаются с пришельцами, проваливаются в альтернативные реальности. И поневоле заманивают нас, читателей, за собой, но ненадолго: каждая история - на пять-шесть страниц. Больше всего они похожи на интеллектуальные шарады Борхеса, как если бы он всю жизнь проработал не библиотекарем, а редактором газеты «Жизнь». Саша Щипин точно был редактором, но не желтой газеты о пришельцах, а двух журналов о кино, также успел поработать архивариусом, преподавателем истории и вице-консулом во Франкфурте-на-Майне. В «Эксмо» для него задумана целая серия под названием «Интеллектуальная провокация Саши Щипина», ранее в ней вышел роман «Бог с нами» - история про один провинциальный городок, где конец света уже произошел, а мессий развелось как грязи. То была странная книжка: интересно задуманная, но недодуманная, атмосферная, но слишком туманная, эдакая смесь «Мелкого беса» и сериала «The Leftovers». Герои рассказов обитают в той же выморочной реальности: апокалипсис, пусть не общий, а персональный, случился, но им не страшно, а тоскливо. Они и в самом деле идиоты: то ли в прямом, то ли в высоком, достоевском, смысле. Но именно поэтому проза Щипина есть идеальная современная проза. Идеальная не в смысле совершенства, а в смысле совпадения с текущим моментом. Тут и твиттерная тяга к микросюжетам, и остроумие, и обаяние стиля, и умение себя подать в сочетании с инфантильностью писательского облика, недаром на обложке «Саша», не «Александр». Все вместе - то, что нужно разбалованному Фейсбуком читателю.

                                                       Осколки музыки

          Роман Михеенков. Упражнения на развитие беглости. - М.: Эксмо, 2018. – 256 с.

        Михеенков утверждает, что его рассказы рождаются не из слов, а из нот: «Просто музыкальные произведения я сначала вижу, как сцену из спектакля или эпизод из фильма, а потом записываю нотами». Поэтому каждый из пятнадцати рассказов его книги имеет соответствующий подзаголовок, подсказывающий манеру исполнения и настраивающий на определенный ритм. «Двор моего детства» - рондо, allegro accelerando.
       «Уроки плавания для домашних животных» - менуэт, andante sforzando. «Килька в томате» - частушки…
          Музыка - это и внутренний ритм историй Михеенкова, и часто их тема. В одном рассказе юный герой сгорает от стыда перед дружками-гопниками, когда отец из окна напоминает о занятиях на аккордеоне: «Домой, маэстро!». В другом - родные стены консерватории в буквальном смысле спасают жизнь герою, связавшемуся с бандитами. В третьем - рассказчик объясняет завсегдатаям негритянского клуба, что такое настоящий джаз. Однако во всех этих «упражнениях» в первую очередь нужно следить за руками главного героя, ведь он классический трикстер, пройдоха, разменявший древний жанр плутовского романа на дюжину не менее плутовских рассказов. Его призвание - попадать в передряги («Килька в томате»), оказываться в не то время в не том месте («Мальтийская сказка») или, по крайней мере, влипать в какую-нибудь несуразицу («Ленивец»).
        Самое главное тут - непринужденность исполнения.

                                                                        По материалам «Учительской газеты»